Все-таки время от времени, анализируя фильм, придется обращаться к книге как к
источнику. Не потому, что фильм Алексея Учителя невнятен и требует комментариев
– чего нет, того нет. Но все-таки любопытно, что о кино собратья Цоя говорят
большей частью резко, если только речь идет не об «Игле» или «Йях-хе», но ведь
и Рашид Нугманов, их автор, среди авторов книги. А в остальном полное неприятие
и фильмов о роке (чуть более сдержанно – о ленте самого Учителя «Рок», но в
общем отношение такое же), и фильмов, где рокеры кого-то «играли», будь то
«Взломщик» или «Асса». Если вспомнить, что вместе с Цоем существовала группа
«Кино» и одно принципиально не отделялось от другого, ситуация становится
загадочной. При всех поправках на случайность имени группы (см.книгу). И хоть
слышал на премьере вежливые и даже теплые аплодисменты (а как иначе?), фильм
кажется излишне сдержанным, деликатным, осторожным и вроде бы эмоционально не
соответствующим «объекту».
Обычные составляющие: песни в кадре и за кадром, интервью, фрагмент из «Иглы» -
финал, когда смертельно раненный герой встает и уходит вдаль по заснеженной
аллее, но без завершающего ернического титра «советскому телевидению
посвящается» - у судьбы свой сюжет. Картина разбита на главы: «Сны», «Марьяна»,
«Наташа», «15 августа», «Авария», «Камчатка», «Девушки». Биография, творчество
и – «что мы думаем сегодня о Цое, кем он был и есть для нас», то есть тех, кто
ему верил и верит? Никаких режиссерских ухищрений, никаких попыток «подать»
песню так, чтобы заиграла образность, и это не уход от соблазна
иллюстративности в какую-то, допустим, аскезу, но принципиальный выбор,
восточный стиль: о неистовом следует говорить спокойно. Когда уже отпустило
горло после спазма и можно глядеть прямо в камеру. Вслушавшись, однако, в
интонацию картины, понимаешь, что она сделана совсем не просто, а безыскусно.
Но стержневые темы там есть. Во-первых, когда детский голос поет песню
«Последний герой». Тут вообще очень важна тема «после Цоя» что осталось?
Пустота в душах или он все-таки что-то успел, помимо песен, хоть и в связи с
ними? Почему для кого-то он – гуру, учитель жизни? (Подробнее об этом – в новелле
«Девушки»). Фильм, хоть и не без социальной дидактики, рисует что-то вроде
круга людей, не мыслящих жизни без Цоя, живущих на кладбище, ухаживающих за
могилой. Есть и монолог верующей девушки, влюбленной в Цоя, - и небесное не
мешает земному. И вторая стержневая тема, проясняющаяся в новелле «Камчатка»,
так сказать, место поэта. Тема поэта. Образ поэта. Чем стали «кочегарки» для
множества людей? Вроде все описано, но у кино свои законы. И вдруг в фильме
прорезается романтическая нота. Жизнь перестает быть только жизнью и
творчеством достраивается до судьбы. Мы как-то забыли, что за все человек
платит и порой страшно. Да, есть социальная реальность, и много значат в фильме
скупые реплики типа «В убийство я не верю», но существует и главный, метафизический
или, если хотите, космический счет. Об этом счете речь и идет в фильме, при
том, повторю еще раз, что никаких особенных воспарений тут нет.
Так что я не удивлюсь, если рокеры очередной раз рассердятся на режиссера (хотя
картина сделана при участии Марьяны Цой). Тут, как это ни странно, нет феномена
рока, а есть то, из чего он произрос, и есть то, чем он в каком-то смысле стал,
- еще одной трансформацией отечественной культурной парадигмы (ух! Ну и
слово!), когда вещь «для каждого» становится вещью «для всех», и этого-то более
всего не могут простить року его критики. В любой общности нынче чудится
призрак тоталитарности, да молодежного психоза и впрямь хватает. Но к Виктору
Цою это отношения не имеет. Он обращается к своим слушателям совершенно с другим
– в том смысле, что ему уже не надо ничего «доказывать»: ни свое благонравие,
ни свое бунтарство. За «крутостью» денди тут кроется что-то иное, и не случайны
междометия в моих неточных определениях – фильм выскальзывает из них. Помнишь
говорящую – резко, жестко – Марьяну, помнишь один-два снимка не давшей согласия
на интервью Наташи Разлоговой в черных очках, всплывает монолог брата (очень
интересный, кстати), не забыть лица родителей на похоронах и голос сына Виктора
– Саши. Но сам он остается загадкой. Может, и впрямь – последний герой, и
говорить о нем нужно иначе?
