Каждый раз, когда я читаю биографии каких-то известных людей,когда люди
вспоминают ушедшего, а я таких книг читал достаточно много - и каждый раз у
меня возникают два чувства. Первое:какой полный мудило тот, кто рассказывает о
человеке, поскольку про это рассказывать нельзя, а второе - что ж ты, сука,
играл с человеком всю жизнь,а так и не понял, что же он сделал.
Я попытаюсь сейчас развить этот тезис. Музыканты, а в особенности люди,
занимающиеся тем, что называется рок-н-роллом,исполняют в обществе абсолютно
четкую и ясную духовную функцию. И то, что они делают, важно, и даже жизненно
необходимо для культуры, народа, планеты, пото- му что на них эта миссия
возложена. Люди, которые считают, что это просто музыка, а таких большинство, к
сожалению, теряют из виду самое главное. Они теряют смысл всего этого. Тем
более это печально, если они сами играют эту музыку и не понимают, что они
делают. Я говорю это к тому, что когда начинают живописать людей, которые
исполнили какую-то важную функцию в культуре,то,как правило,подробно описывают
их жизнь,начиная с момента рождения их родителей и так далее, что никому не
нужно. Мне хотелось бы избежать всего этого и не рассказывать о том, какие
штаны он любил надевать с утра и какой портвейн он предпочитал, потому что это
ничего к его песням не добавляет, это убавляет. Моя задача, как мне кажется,
сделать так, чтобы люди его песни чуть больше поняли. Если я смогу это сделать,
- хорошо, а нет - так нет.
Я буду пытаться говорить, исходя из того, что Витька здесь присутствует. Потому
что за спиной живого человека говорить неудобно, а за спиной мертвого -
невозможно: он все равно здесь.
Познакомились мы, как известно, в электричке, когда ехали с какого-то моего
концерта в Петергофе, где теперь находится Ленинградский университет. Судя по
тому, что я ехал один, там был сольный концерт. И они подсели ко мне - Витька и
Рыба, то есть Леша Рыбин. Кстати, и гитара оказалась, и Витька спел пару песен.
А когда слышишь правильную и нужную песню, всегда есть такая дрожь
первооткрывателя, который нашел драгоценный камень или там амфору Бог знает
какого века, - вот у меня тогда было то же самое. Он спел две песни. Одна из
них была никакой, но показывала, что человек знает, как обращаться с песней, а
вторая была "Мои друзья идут по жизни маршем". И она меня абсолютно
сбила с нарезки. Это была уже песня, это было настоящее. Когда через
молоденького парня,его голосом проступает столь грандиозная штука - это всегда
чудо.Такое со мной случалось очень редко, и эти радостные моменты в жизни я
помню и ценю.
Это и определяло наши отношения. Я любил его как носителя этого духа, который
через него говорит, и просто как человека. И то, что говорило из него,мне было
очень дорого, потому что это говорило и из меня тоже. То есть он сказал то,
что, может быть, мне самому хотелось бы сказать, но у меня такого голоса нет, а
ему он был дан, и голос без ограничений, голос настоящий. И этот голос говорил
со мной всю Витькину человеческую жизнь. Совсем недавно - на прошлой неделе в
Москве - переслушивая ночью с друзьями "Звезду по имени Солнце", я
просто был в неистовстве от того, насколько ясно дух говорит, что ему здесь
тесно, что он не понимает, зачем он здесь, и хватит уже, уже все. Там каждое
второе слово об этом.
Ну, а возвращаясь к началу, надо сказать, что я не помню, точно ли в электричке
была первая встреча, поскольку была еще встреча на каком-то тропилловском
личном юбилее, куда он позвал всех, кого знал, и был там и АКВАРИУМ, и кто-то
еще, и АВТОМАТИЧЕСКИЕ УДОВЛЕТВОРИТЕЛИ, у которых Витька в тот вечер играл на
басу. Причем делал он это, выражая свою крайнюю нелюбовь к этой музыке. Он
будто говорил: я, в общем-то, к ним не принадлежу, я тут абсолютно случайно.
Наверно, ситуация была такая, что играть душа требует, но то ли не с кем, то ли
что-то еще. В общем, насколько я помню, это был первый и последний раз, когда
он играл с АУ.
А потом я попал на день рождения, по-моему, к Рыбе. Это было в знаменитых
купчинских кварталах, столь любимых мною, столь советских и отчаянно бессмысленных.
Там происходило обычное питье водки, но мне было любопытно, поскольку почти все
присутствующие были юными панками, и мне было отчаянно интересно с ними
пообщаться, попробо- вать себя. Они как достаточно молодые люди были молодыми
людьми и панками попеременно - вот он молодой человек, а вот он вспоминает, что
он панк, и ему надо быстро показать это. Но честно говоря, я ждал больших
эксцессов. В какой-то момент они набрали скорость и сказали, как они ненавидят
Гребенщикова, АКВАРИУМ и все остальное. Но двумя бутылками позже они признались
мне прямо в обратном. И это было очень трогательно. Я их абсолютно понимаю -
сам на их месте сделал бы, наверное, то же самое.
Но самым существенным на этом дне рождения было то, что когда уже очень много
было выпито, совсем глубокой ночью, Цой с Рыбой начали петь песни, которые я,
памятуя нашу встречу в электричке, все время из них вытягивал. И они спели
практически весь набор, который потом вошел в "45", за исключением
"Асфальта" и чего - то еще, что было написано уже практически в
студии. Впрочем, "Асфальт" потом из альбома вылетел. Там была и
"Восьмиклассница", и оба "Бездельника", и "Время есть,
а денег нет" - то есть весь классический набор.
