Когда же Виктор начал сам сочинять песни? Андрей
Панов вспоминает, что для него не было неожиданностью, когда Цой принялся за сочинение. Виктор очень
много читал, превосходно "снимал" аккорды на слух с магнитофонных
записей и рано или поздно должен был сам начать писать. Но так как по мнению
Панова, Цой страдал "закомплексованностью",
он не решался показать друзьям свои первые опыты. Случилось так, что однажды,
когда ребята, друзья Виктора, собрались дома у Андрея и записывали свои песни
на его аппаратуре, все присутствующие насели на Цоя. Мол, что тебе стоит стихи написать, музыку сочинить... Выпили,
как водится, и стали надоедать. Ну, и Виктор не выдержал натиска, вышел в
коридор и что-то сочинил. Панов помнит, что слова там были про какие-то
металлоконструкции. Все посмотрели - действительно неплохо написал. В первый
раз. А потом уже Виктор стал сочинять постоянно. Один раз вот так пришел к
Панову и показал новую песню: "Мои друзья всегда идут по жизни
маршем...".
"Мне
очень понравились его песни. Сразу. Я тогда по юности и глупости считал себя
крутой рок-звездой и мэтром. Естественно, начал давать ему советы. Кое-что
рекомендовал и подправлял. Что-то из этого он принимал. Скажем, в
"Бездельнике" слово "мама" - от меня. И таких примеров
немало. Я же познакомил его - по-моему, по его просьбе - с Б.Г., который, в
принципе, и сделал ему всю карьеру" (Михаил Науменко).
Нина
Барановская, которая занималась литовкой текстов в рок клубе (в том числе и
песен Цоя), однажды в очередной раз
пришла по делам в студию Тропилло. Они с подругой еще только шли по коридору,
когда Нина услышала то самое, ставшее потом знаменитым: "Время есть, а
денег нет". Буквально с первых слов она поняла, что слышит нечто
необычное. Интерес к исполнителю у нее возник еще до того, как Нина вошла в
студию. Потому что все, что приходилось слышать прежде, кроме, пожалуй, Бориса
Гребенщикова, было, по ее словам, "ужасно слабо и беспомощно". В
студии она увидела двоих незнакомых молодых людей. Один из них, странноватой
экзотической внешности, и был представлен ей как Виктор Цой.
После этого
случая Нина с Виктором иногда встречались по делам, но тесно общаться им не
приходилось. Ей хорошо запомнился Виктор на десятилетии "Аквариума", которое проходило в
общежитии Кораблестроительного института. Там Нина впервые их увидела вместе с
Марианной. Она тогда еще очень удивилась: такая большая белая женщина (у
Марианны волосы были высветлены) и черноволосый худенький Цой. К тому времени Нина слышала уже довольно много его песен.
А вот мнение
Панова относительно работоспособности тандема Цой - Пашков и их музыки: "У
Максима с Витей группа была в техническом плане очень сильная. У нас сейчас
таких нет. Ни в рок-клубе, нигде. Потому что люди занимались музыкой, а не то,
что там, - в рок играли. Потом Цой
просто стал репетировать с моим ВИА ("Автоматические удовлетворители")".
Они даже вместе с Цоем и Максимом
Пашковым записали один альбом группы "Автоматические удовлетворители"
под названием "Дураки и гастроли".
Из интервью Виктора Цоя газете "Молодой
ленинец" (Волгоград, 1989 г.): "А вообще просто у любого человека
есть люди, с которыми ему интересно разговаривать, а есть - наоборот". Он
как-то очень четко определил свое отношение к людям, в том числе и имеющим
отношение к "управлению культурой":
"Есть
люди, которым доверяю, и есть люди, которым я не доверяю. Есть люди, в чей
искренности сомневаться не приходится, и есть люди, которые мне кажутся
нечестными. Допустим, тот, кто два-три года назад кричал, как это ужасно, как
это все омерзительно, какое это подонство и пошлятина, сейчас кричит, какие они
замечательные, наши рокеры, какие они молодцы и борцы за правое дело..."
Нина
Барановская рассказывает об его отношении к товарищам: "В рок-среде все
очень любят кости друг другу помыть, так вот в Цое мне всегда нравилось
отсутствие этой недоброты по отношению к своим собратьям".
После того,
как выступили многие московские группы, они вышли с Цоем покурить, и она ему сказала о том, что выступление москвичей
ей не понравилось. Цой ответил тогда Барановской: "А вот как сейчас все
наши пойдут!.." К своим, питерским, у него было особое отношение.
Случалось, Цою что-то не нравилось в
том, что исполняли его друзья-музыканты, а в этом трудно сомневаться, т. к.
Виктор имел свое твердое и часто бескомпромиссное мнение. Например, когда Цой работал в котельной, ему часто
показывал свои песни приходивший туда Максим Пашков (тот самый, с которым
Виктор играл в "Палате №6"), и Виктор, которому вообще мало что
нравилось, никогда не высказывался так, чтобы обидеть Максима.
Однажды на
просьбу корреспондента охарактеризовать своих друзей Цой ответил: "Я не могу как-то "анализировать"
друзей. У них есть и недостатки, и достоинства. Твоими друзьями они становятся
не потому, что обладают набором всех положительных качеств, а по каким-то
другим причинам".
Из интервью Цоя газете "Молодой ленинец"
весной 1989 года: "Я не хочу браться кого-либо судить. Если человек делает
так, как я бы не сделал, все равно я не могу сказать, что он не прав,
предатель... Каждый сам творит свою биографию...". Кроме того, в общении с
друзьями Виктор был тактичным, например, с Костей Кинчевым. Нину Барановскую
поражало, как они оба стеснялись, когда пели друг другу свои песни - как перед
выходом в огромный зал. При этом зависти друг к другу у них и в помине не было.
С лидером
группы "Алиса" Константином
Кинчевым Цой познакомился на четвертом рок клубовском фестивале в ДК
"Невский" (весна 1986-го). Кинчев вспоминает: "У меня тогда
билета не было, и он предложил пройти по его билету. Мы написали на нем
"на 2 лица" и прошли. Уже не помню, кто тогда играл. После концерта
поехали к кому-то в гости, там выпили, песни попели... Вообще он относился ко
мне с большим интересом, ну и я, соответственно, к нему".
Цой стал
чаще общаться с Кинчевым, когда уже перебрался в Москву. Вспоминает Константин:
"Цойв Москве очень замкнуто жил, и я чувствовал, что для него я там как
глоток воздуха был. Когда ни позвеню ему, он сразу - раз! - и приезжает. Но мы
и Москве так же общались: приедет он, выпьем, и песни друг другу поем. Ну и
говорили, конечно, как есть.
