Он не лег в
стену так покорно, надежно и прочно, как требуется от каждого кирпичика, не
стал покорным волне попсы, захлестнувшей вскоре всю страну. Он не стал стеной,
но у него не вышло стать и тем плечом, под напором которого она дрогнула бы. Да
и возможно ли это вообще?
Также как и
его герой в "Игле", Цой умеет драться, но он дерется только
защищая свою честь. Было бы ошибкой считать его суперменом, но и слабаком он не
был никогда. В "Игле" Цой играл самого себя, он на
самом деле был таким в жизни и в сходных обстоятельствах, наверное, поступил бы
точно так же. Точно так же Высоцкий сыграл капитана Жеглова в "Место
встречи изменить нельзя" - каждый, кто видел этот фильм, понимал, что
Высоцкий и в жизни такой же. Хотя Высоцкий, конечно, актер, в то время как Цой актером все-таки не был. Поэтому он
и не перевоплощался, а оставался самим собой.
Александр
Житинский: "Мне кажется, что Витя был от природы чрезвычайно умен. Он
обладал врожденным вкусом и при всей своей гордости был крайне застенчив. И в
творчестве, и в жизни он, как мне кажется, воплощал принцип разумной
достаточности. "Все, что сверх того - все лишнее". Он минимизировал
выразительные средства, он минимизировал и человеческие отношения, оставляя и
там, и там самое надежное и проверенное".
Александр
Титов: "Я знаю только одно - последние два года ему было очень одиноко. Не
с кем было вместе порадоваться, приколоться к чему-нибудь. К тому же последнее
время ему было сложно общаться с людьми чисто технически. К нему все лезли,
какие-то посторонние люди..."
Был ли Цой уверен в себе? Внешне - да. Но вот
Нина Барановская рассказала о странном разговоре с Цоем: "На дне рождения
у Борьки (БГ) он сам ко мне подсел и стал говорить, что не знает, нужно ли
кому-нибудь то, что он пишет". Такой же эпизод повторяется в фильме
"Рок", а так как разговор с Барановской происходил задолго до съемок,
то можно предположить, что в фильме Алексея Учителя он говорит правду. Для
него, как могло показаться, важнее было то, что он в своей кочегарке кидает
уголь и точно знает, что людям от этого тепло. "А песни, - сказал он, - я
не могу их не петь, но я не уверен, что они кому-нибудь нужны".
И все же
Барановская думает, что здесь Цой
был не до конца искренен, потому что она запомнила и другой случай. В те годы,
для того чтобы группа могла выехать куда-то на выступление, нужны было получить
множество разрешений. Но этого показалось бюрократам от "управления
культурой" мало и они придумали еще одну "рогатку" - стали
требовать разрешение на выезд от Министерства культуры из Москвы. Как раз в это
время "Кино", "Алиса" и некоторые другие группы
собирались ехать на итоговый концерт Московской рок лаборатории, которой
исполнился год со дня основания. Весь день ребята ждали разрешения из Москвы,
но и к вечеру никакой телеграммы не было. Тогда им заявили: "Все! Никто не
едет". Дескать, не будем брать на себя ответственность. Виктор Цой,
который всегда казался неприступной скалой, этаким айсбергом, и относился ко
всему совершенно индифферентно, - с ним буквально истерика началась -
"Почему я все время должен вот это терпеть?!" Тогда от него такого
меньше всего ожидали. Так что, при всем внешнем безразличии: дадут спеть -
спою, а не дадут - не спою, - для него это было очень серьезно. И внешняя
сдержанность давалась ему отнюдь не легко.
"... Я
просто занимался тем, что мне нравится, и к каким-то препятствиям, которые
приходилось преодолевать, относился философски. Потому что точно знал, что
ничем дурным я не занимаюсь. По большому счету все эти конфликты с роком на
меня не влияли. Они меня не заботят. Заботит отношение людей - в массе. И я бы
не согласился поменяться местами с... кого бы лучше вспомнить? В общем, с любым
представителем популярной эстрады" - так ответил Виктор в интервью газете
"Молодежь Эстонии" в 1988 году на вопрос корреспондента, ощущал ли он
когда-нибудь себя борцом за правое дело.
Были ли у
Виктора слабости и какие? Может, на гастролях Цой позволял себе "лишнее"? Белишкин рассказывает, что
единственное, что Виктор делал сверх, так сказать, меры, так это курил помногу.
Наркотиков не употреблял. Случалось, пили, но, как говорит Юрий, больше всех
пил как раз он сам. Цой любил шампанское, вино, в меньшей степени коньяк, а
водку - вообще в рот не брал (во всяком случае Белишкин этого не видел). Не
стал пить даже тогда, когда был простужен на гастролях в Сибири и мог бы подлечиться
"народным средством". После концерта, а иногда и перед, Виктор мог
принять не более 50 граммов коньяку, но не больше. За все время у ребят не было
никаких дебошей и неприятностей в гостиницах. Гастроли проходили тихо.
Экскурсий
или прогулок по городу не устраивали - всем известно, чем такие экскурсии
обычно заканчиваются - выпивкой. Ребята работать приезжали, а не на отдых.
Изредка
выбирались в бассейн и уж совсем нечасто, только если человек действительно
вызывал доверие, могли поехать к нему в гости.
Джоанна
Стингрей: "...в глубине души Виктор был ребенком. Ему всегда нравилось
шутить, принимать участие во всяких приключениях, но при этом он умел быть
серьезным и заботливым".
Нина
Барановская: "Я очень боюсь людей, которые принимают себя слишком всерьез.
Это рано или поздно плохо заканчивается и для них, и для тех, кто с ними
связан. А у Вити этого не было".
Рашид
Нугманов: "Вот это сочетание романтизма и иронии и привлекало меня всегда
в Викторе, было самым ценным в его творчестве. Помню, в Нью-Йорке мы давали
интервью для журнала "Премьер", по-моему. Помимо всего прочего
корреспондент спросил Цоя: "А в
чем - если одним словом - вы видите разницу между московским и ленинградским
роком?" Он сказал тогда, что ленинградский рок делают герои, а московский
- шуты. Конечно, Цой никогда не был шутом. Но и чистым героем - тоже, хотя
многие сейчас делают упор именно на это".
Михаил
Науменко: "...я несколько удивлен тем, что после смерти из него пытаются
сделать некоего ангела. Не был он ангелом, как не был и демоном. Как и все мы,
он был просто человеком со своими плюсами и минусами. Но в нашей стране
желательно погибнуть, чтобы стать окончательно популярным. Пока ты жив, тебя
почему-то не ценят. Примеров тому, как известно всем, масса".
Как бы там
ни было, а Юрий Белишкин сказал совершенно правильно в интервью
"Музыкальной газете": "Виктор - даже не музыка, а явление,
личность. А это как раз то, чего сегодня не хватает нашим музыкантам, играющим
на сцене, они не личности, они, в лучшем случае, просто хорошо играют. А вне
сцены они никто. Артист мужского пола должен быть Мужчиной, должен быть умным,
обаятельным... Витя был Поэт, и чем дольше я живу, тем отчетливее это вижу, тем
больше он для меня ценен, ...с каждым годом я все отчетливее вижу, что Цой как был среди них самым для меня
интересным и главным человеком, так он им остается и по сей день".
