Я хотел бы
остаться с тобой. Просто остаться с тобой.
Но высокая в небе звезда
Зовет меня в путь.
Он уходил туда, где спетые песни страшно сбываются, где произнесенное слово
дает право прожить его и не избежать своей участи, зная и двигаясь ей
навстречу. Следи за собой, будь осторожен – потому что идет война, и ты уже
вписан в ее тяжелые марши, но ты не хочешь этой войны. И тогда – две
возможности: пасть жертвой или стать на дороге войны невоюющим Воином, которому
уже не нужны победы. Он выбрал вторую.
Мне есть чем платить, но я не хочу
Победы любой ценой.
Я никому не хочу
Ставить ногу на грудь.
«Звездная пыль на сапогах», «война без особых причин», необъяснимая война с
самою войной. И где бы ты ни был, и что б ты ни делал – война. Между землею и
небом – война. Он уходил, черный, с прямою спиной, и КИНО вело жесткую гитарную
атаку. Звал ли он своих, таких же, стоя во главе строгого квадрата группы? В
конечном счете он был один, – чтобы быть спокойным как и полагается Воину. А
если и с ним – Но если тебе вдруг наскучит твой ласковый свет, Тебе найдется
место у нас. Дождя хватит на всех. И все. «Пожелай мне удачи в бою». «Нарисуй
мне портреты погибших на этом пути». «Мне есть, чем платить, но я не хочу».
Потому что иначе –
Разрушенный мир. Разбитые лбы.
Разломанный надвое хлеб.
И вот кто-то плачет, а кто-то молчит,
А кто-то так рад, кто-то так рад.
И потом, уже перед смертью, на последнем альбоме отчаянно прозвучит в мрачном
покое интонаций: «Солнце мое, взгляни на меня – моя ладонь превратилась в
кулак». Солнце мое, взгляни на меня. Звезда по имени Солнце. А над городом
плывут облака, закрывая небесный свет. И две тысячи лет – война. И потом кто-то
долго не сможет забыть, как, шатаясь, бойцы о траву вытирали мечи. Как дрожала
рука у того, кто остался жив. Лежали, ушедшие в ночь. И как спали вповалку
живые, не видя снов. Солнце мое, взгляни на меня. Черный воин, надменный и
насмешливый, виртуозно владевший мечом и потому не вынимавший его из ножен,
тот, кто должен быть один, когда придет пора, он создал свой миф, сомкнув творимое
искусство со своей любовью и даже смертью, включив и ее в колесо истины и
особой судьбы. Он создал свой миф и умер, как надо, – один, на «дорожной
петле», в пути в ослепительной вспышке разразившейся катастрофы. Нет, конечно,
жизнь есть жизнь, и здесь остались те, кто плачет о нем и любит его, и кого
любил он. Но –
Нам с тобой – голубых небес навес.
Нам с тобой – станет лес глухой стеной.
Нам с тобой из заплеванных колодцев не пить.
План такой нам с тобой.
Черная ночь да в реке вода
Нам с тобой и беда станет не беда.
Ну, решай!
Эх, была не была, прости и прощай.
План такой нам с тобой.
