Летом восемьдесят третьего года, на Выборгском фестивале, мы встретились с
Гребенщиковым, и он пригласил меня играть в АКВАРИУМЕ. Я стал часто бывать у
него дома, туда же приходил и Витька. Я тогда был новичком в их компании и
плохо еще разбирался в том, кто чем занимается. Правда, многих я знал с детства
- в свое время мы вместе хипповали,была у нас такая тусовка.А Витька мне был
совсем незнаком. Уже позже, где-то поздней осенью, я впервые услышал "45".
Альбом, конечно, был раньше записан, но, видимо, все время мимо меня ходил.
Некоторые вещи из него очень хороши, да и весь альбом совершенно уникален по
атмосфере. После этого мы с Витькой стали общаться гораздо больше. Примерно в
этот же период состоялась их знаменитая свадьба с Марьяной - это событие долго
еще потом все вспо- минали. Там был покойный брат Сашки Липнцикого - Володя.
Это совершенно ураганный человек, который мог мгновенно влюбиться, тут же
расстроиться от неразделенной любви и гоняться с ножом за людьми по квартире.
Майк тогда принял на себя его немилость, за что чуть не пострадал.
Зимой мы начали писать у Тропилло "День Серебра", практически каждую
ночь сидели в студии. Витька тоже хотел записать новый альбом. К тому времени
они уже разошлись с Рыбой, и он попросил меня помочь ему на записи. Некоторые
вещи, которые должны были войти в альбом, я уже слышал на разных концертах, где
он выходил один с гитарой. В частности, был такой концерт в Москве, в школе у
Липницкого. Там еще впервые играли ЗВУКИ МУ и БРАВО. А Витька тогда был просто
суперхит. Люди сразу въехали в эту песню. А для нашего круга это было тем
болееблизко. Поэтому я с удовольствием согласился помочь ему на записи. О том,
чтобы мне играть с ним постоянно, мы тогда не говорили.
Мы с Витькой начали писать "Начальника Камчатки", а параллельно я
доделывал с АКВАРИУМОМ "День Серебра". Борис тоже принимал участие в
записи Витькиного альбома и в некоторых вещах играл на "Кассиотоне" -
дурацкая, в принципе, штучка, мы ее у Артемия взяли. Но тогда для нас это
просто мистика была: такая фигня, размером с детский пенал, а гляди ты - и
клавиши есть, все играет, можно даже подключить куда-то. Я помню, что на том же
концерте у Липницкого группа ЦЕНТР, сильно напившись портвейна, устроила с этим
"Кассиотоном" какую-то нескончаемую компо- зицию часа на полтора.
Вообще, некоторые предметы особенно врезаются в памятьони потом и создают вкус
времени. Витька меня всегда поражал. Он был человеком абсолютно неброским, не
умеющим себя подать, даже стеснительным в компании. У меня до сих пор такое
чувство, что я не знаю о нем и половины. Есть такие люди - когда начинаешь с
ними знакомиться ближе и что-то в них приоткрывается, то ты видишь, что вообще
их раньше не понимал. Общаясь с Витькой, я постоянно убеждался в таинственности
его натуры. Он был очень сильный человек, очень сконцентрированный. Мог часами
играть на гитаре и петь одну и ту же песню - прорабатывать ее для себя. Но чего
никогда не было в Цое - так это позы. В нем было геройство, но геройство
абсолютно естественное, органичное. Оно было так же натурально, как и каждое
его движение. Кстати, поэтому не было случая, чтобы кто-то подошел к Витьке
после концерта и сказал: "Цой, у тебя шоу сегодня было хреновое".
Все,что он делал, было абсолютно органично. Писали мы альбом одним духом. Я
даже хватался за барабаны, играл на них в какойто песне. Барабанщика у нас не
бьшо в то время. Были Юрик Каспарян и Витька. Появился, правда, один парень на
барабанах, но это был такой уровень... Церковно-приходской. После него
чуть-чуть на барабанах поиграл Сева Гаккель - так это было лучше.
Короче говоря, в альбоме творился полный бардак. И при этом все как-то
божественно сложилось в одну картину. У "Начальника Камчатки"-свой,
особый вкус, потому что этот альбом был еще вне моды. После него мы записали
"Ночь", и там уже в гораздо большей степени чувствуется влияние моды,
модного звука, модных приемов игры. Юрик Каспарян был взращен на группе КРИДЕНС
и в то время был абсолютно наивен. В хорошем смысле слова. Он обладал
неиспорченным вкусом и достаточно чистым разумом.Мне он сразу понравился именно
этим - тем, что тихо впитывал в себя все, что происходило вокруг. И я понял,
что группа на самом деле уже существует.В сочетании с ними двумя мне бьшо
чуть-чуть сложнее, я был немного старше, из другого поколения.А Юрик и Витька
были очень близки. Это сразу почувствовалось. Юрик поначалу стеснялся, его
выдернули из ниоткуда, ему приходилось адаптироваться. С Витькой у меня не бьшо
ни единой разборки. Никогда. С ним бьшо очень легко молчать. А по музыке он мне
никогда ничего не объяснял.Я чувствовал, что он мне доверяет безоговорочно.
Пожалуй, единственному. Я ведь видел, как он Юрика все время шпынял. Хотя Юрик
мелодист очень сильный, природный.
Мы пробовали разных барабанщиков. Потом попался Густав. Сейчас уже не помню,
кто его привел. Мы с ним пытались работать прямо в студии. "Ночь" мы
писали чуть ли не год. Мы ее записали, бросили, потом опять к ней возвратились,
что-то доделывали. Очень нас не устраивал общий звук. В тропилловской студии
модный звук вообще не пишется, а хотелось тогда записать именно модный альбом.
Все болели тогда группой ДЮРАН ДЮРАН, ездили смотреть к Сашке Липницому
видео... Летом мы бросили "Ночь" недоделанной и собрались у Вишни
записывать "Это не любовь". Юрик с Витей работали что-то около
недели, а мое участие заняло один день. Я пришел и все сыграл. Обстоятельства
были такие - мне надо было куда-то ехать. Поэтому "Это не
любовь"-моментальный альбом и этим очень ценный. Там практически все живьем
бьшо сыграно, без раскрашивания. Одна накладка - голос. Этот альбом мы писали
под драм-машинку примитивнейшую, просто самодельную. Витя с Юрой заранее дома
все подготовили по ритмам этой машинки. Поэтому все ритмы шли готовыми - здесь
такой-то, а там такой-то. А здесь сделаем брейк. У меня наложений не было, я
просто писал машинку с басом. Потом накладывались гитары - акустическая гитара
Вити, и Юрик что-то наигрывал. Даже, помоему, втроем писались: Витька, машинка
и я. Все в один день.
